Неточные совпадения
— Вот, посмотрите сюда, в эту вторую большую комнату. Заметьте эту дверь, она заперта на ключ.
Возле дверей стоит стул, всего один стул в обеих комнатах. Это я принес из своей квартиры, чтоб удобнее слушать. Вот там сейчас за дверью стоит
стол Софьи Семеновны; там она
сидела и разговаривала с Родионом Романычем. А я здесь подслушивал,
сидя на стуле, два вечера сряду, оба раза часа по два, — и, уж конечно, мог узнать что-нибудь, как вы думаете?
За большим
столом,
возле которого стояло несколько кресел,
сидел один-одинехонек старик, худой, седой, с зловещим лицом.
Когда я возвратился, в маленьком доме царила мертвая тишина, покойник, по русскому обычаю, лежал на
столе в зале, поодаль
сидел живописец Рабус, его приятель, и карандашом, сквозь слезы снимал его портрет;
возле покойника молча, сложа руки, с выражением бесконечной грусти, стояла высокая женская фигура; ни один артист не сумел бы изваять такую благородную и глубокую «Скорбь».
Теперь на том, кого мы до сих пор называли Ярошиньским, был надет длинный черный сюртук. Толсто настеганная венгерка, в которой он
сидел до этого времени, лежала на диване, а на
столе,
возле лампы, был брошен артистически устроенный седой клочковатый парик и длинные польские усы.
За
столом он
сидел возле меня, против нас
сидел Шубин.
И страшное значение всех этих примет было уже известно детям; старшая девочка, Саша, худенькая брюнетка,
сидела за
столом неподвижно, и лицо у нее было испуганное, скорбное, а младшая, Лида, семи лет, полная блондинка, стояла
возле сестры и смотрела на огонь исподлобья.
Разговор за
столом не клеился. Сергей Павлыч только посматривал на Наталью,
возле которой
сидел, и усердно наливал ей воды в стакан. Пандалевский тщетно старался занять соседку свою, Александру Павловну: он весь закипал сладостью, а она чуть не зевала.
Я остановился у
стола возле стула, на котором она
сидела, и бессмысленно смотрел перед собой. Прошло с минуту, вдруг я весь вздрогнул: прямо перед собой, на
столе, я увидал… одним словом, я увидал смятую синюю пятирублевую бумажку, ту самую, которую минуту назад зажал в ее руке. Это была та бумажка; другой и быть не могло; другой и в доме не было. Она, стало быть, успела выбросить ее из руки на
стол в ту минуту, когда я отскочил в другой угол.
Николев
сидел в креслах у письменного
стола;
возле него стоял мальчик.
Когда Осип со своею оброчною книжкой вошел в избу старосты, становой, худощавый старик с длинными седыми бакенами, в серой тужурке,
сидел за
столом в переднем углу и что-то записывал. В избе было чисто, все стены пестрели от картин, вырезанных из журналов, и на самом видном месте около икон висел портрет Баттенберга, бывшего болгарского князя.
Возле стола, скрестив руки, стоял Антип Седельников.
Таня. А третье-то пуще всего. Ты помни: как бумага на
стол падет — я еще в колокольчик позвоню, — так ты сейчас же руками вот так… Разведи шире и захватывай. Кто
возле сидит, того и захватывай. А как захватишь, так жми. (Хохочет.) Барин ли, барыня ли, знай — жми, все жми, да и не выпускай, как будто во сне, а зубами скрыпи али рычи, вот так… (Рычит.) А как я на гитаре заиграю, так как будто просыпайся, потянись, знаешь, так, и проснись… Все помнишь?
Опустилось солнышко за черную полосу темного леса; воротились мужики домой с полевой работы, торопились они засветло отужинать — после Николина дня грешно в избах огонь вздувать. Трифон Лохматый,
сидя на лавке
возле двери, разболокался [Раздевался.], Фекла с дочерьми ставила на
стол ужину… Вдруг к воротам подкатила пара саврасок.
Там
сидели Божьи люди, у всех в руках зажженные свечи, пальмы лежали
возле. Стоя у
стола, Николай Александрыч держал крест и Евангелие.
В кухне
возле самой печи за засаленным
столом сидели Журкин и его жена.
Переступив порог коротко знакомой ей калитки форовского домика, Лара остановилась: сквозь отворы неплотных ставень ей была видна комната, где за чайным
столом сидели Катерина Астафьевна, а
возле нее, друг против друга, Подозеров и Синтянина.
В один из зимних вечеров Владимир Семеныч
сидел у себя за
столом и писал для газеты критический фельетон,
возле сидела Вера Семеновна и по обыкновению глядела на его пишущую руку. Критик писал быстро, без помарок и остановок. Перо поскрипывало и взвизгивало. На
столе около пишущей руки лежала раскрытая, только что обрезанная книжка толстого журнала.
В комнате узника тускло горела свеча. Сам он
сидел у
стола. Видны были только его спина, волосы на голове да руки. На
столе, на двух креслах и на ковре,
возле стола, лежали раскрытые книги.
Князи Василий Шуйский-Гребенка с тысяцким Есиповым, в бархатных кожухах с серебряными застежками,
сидели на почетном месте в середине
стола,
возле них по обе стороны помещались посадники Фома, Кирилл и другие.
Князь Василий Шуйский-Гребенка с тысяцким Есиповым, в бархатных кафтанах с серебряными застежками,
сидели на почетном месте в середине
стола;
возле них по обе стороны помещались посадники Фома, Кирилл и другие.